И если бы мне нужно было уложить его в три картинки, получилось бы примерно так:
Дальше можно не ходить, но если есть желающие - милости прошу.
Утро. Башня. Вот именно на башню билеты были куплены еще в марте. И да, у меня есть парадный кадр "на подходе", но пусть у меня и останется. А здесь - россыпью, как увиделось.
Второй этаж, пока ждали пересадки на верхний лифт.
Везет нам, между прочим, с этим воздушным шаром - над Триумфальной он тоже летал.
Третий этаж, на самом верху. Вот он, "Париж как на ладони" из той забытой детской книжки стихов и маминого черно-белого фотоальбома. Точно-точно такой же, только цветной.
Возвращаемся на второй этаж. В сувенирном магазине в углу - фрагмент старой винтовой лестницы, которой больше нет. И на полках - башенки вроде той, что я в детстве ставила на ладошку. Кстати, эти башенки меня преследовали все девять дней: именно такими, всех размеров и цветов, нанизанными на проволоку, звенели во всех туристических местах уличные торговцы. И вообще, это совершенно дурацкая вещь, и не медные они давно, и делают их в трудолюбивых восточных странах...
- Мам, а мам? Да купи ты уже наконец себе башенку, а?
Со второго этажа - пешком. На первом устраиваемся отдыхать прямо на полу. И смотрим сквозь стекло вниз.
Между прочим, я эти стекла коллекционирую, это третье после нашей башни и Останкинской, еще допожарной.
Спускаемся с первого этажа.
Окрестности. Живой вороны я уже сто лет не видела. И на прощанье - парадный портрет, пусть будет.
А дальше у нас - музей Орсе, где я пропала навсегда. И еще хочу. Из вспышек - удививший в "иностранном зале" Леонид Пастернак, и на табличке заботливо указано, что да-да-да, батюшка Бориса. В том же зале забавное, не запомнила, чье именно - но такой яростно-кичевый рыцарь в сверкающих латах на залитом солнцем цветочном лугу, что у меня аж глаза заболели, и смеялись мы вдвоем и дружно. Импрессионисты - отдельно, это у меня всегда отдельно, и опять выдает память из детства книгу про импрессионистов, которая была мне явно не по возрасту и из которой я запоминала целыми страницами - например, непонятное объяснение про скандальную славу "Завтрака на траве." И я опять устраиваю фокус, который мне в мои лет шесть показала мама и который я показала девице в ее лет восемь: взглянуть вблизи, развернуться, отойти, развернуться опять - и наконец увидеть. Правда, в то расстояние, которое мне нужно для "увидеть", постоянно вклиниваются желающие взглянуть вблизи. И старые знакомые - скульптуры Дега (будем точны - скульптуры, отлитым по черновым наброскам Дега), их привозили как-то к нам в гости. На прощанье - галерея мебели арт деко, совершенно отдельная радость.
А потом долго-долго сидеть возле музея на ступенях и слушать скрипача.
Никуда не торопять, двинуться к метро. Где-то вот здесь, на углу, затормозить у витрины кондитерской - мы ж собирались купить макаруны, почему бы не здесь?
Вернуться в гостиницу, во второй раз возблагодарить находящийся по соседству суши-бар, заказать ужин. И досмотреть старую черно-белую "Золушку", ту самую, по пьесе Шварца, с Фаиной Жеймо, Гариным и великолепной Раневской, которая девицу в детстве практически миновала.
И всё. Нет, не совсем. У нас остается последний день.
P.S. Полный альбом лежит здесь.
С запасного аэродрома http://justnat.dreamwidth.org/291953.html. Вход с OpenID.
